Анеля

«Ни один художник не терпит действительности…»

С чего начать и как рассказать историю с одной стороны традиционного, с другой – странного отшельничества?
Как описать жизнь, не богатую внешними событиями?
 С чего начать? Как ты родился и вырос? Но это было без меня и, несмотря на потешные ужасы, которые мы испытываем, глядя на потёртые фото наших любимых в их далёком беззащитном детстве, до меня ты добрался на вид здоровым, даже очень здоровым, горластым, привлекательным «Центровым», собиравшим вокруг себя массы любопытных,  и наивно верящих, что можно разжиться огоньком чужого энтузиазма. Не помню, чтобы кто-нибудь из нас всерьёз задумывался о том, что огонь подвижничества выжигает изнутри, а не греет снаружи.
Что думали мы, забавляясь и радуясь фонтанам идей и остроумия, ребячливо мечтая о высоком служении искусству? Наверное, что гармония молодости, сил и беспечности будет вечной.
А что думал ты? Не знаю, но уверена, что червоточина, таившаяся в тебе, была врождённой и неприметная в начале трещина разошлась впоследствии в пропасть…
«И вот однажды, когда темно, через заиндевевшие веки воспламеняется огонь поедающий, и глас глаголет: ”Теперь отвечаешь за всё, что ты есть!”»
Сжатый текст не даёт ощутить протяжённость времени, будничность атмосферы, постепенность накоплений. Внутренние токи неприметны нелюбопытным ближним, убаюканным мерным тактом поезда. И вдруг – бац! – они свидетели неожиданной и нелепой позы. ВДРУГ – «художник должен картины писать, а не продавать». Думаете, взрыв, скандал? Ничего подобного. Ну да, удивились, почему молодой художник, должный искать утверждения в людях, ВДРУГ поворачивается к ним спиной. «Художник писать» – эка невидаль! А вот продавать кто будет? Ну, пожали плечами, почесали в незатейливых головах, ища традиционных мотивов. Может, неуверенность в себе? А может, наоборот, дутые амбиции, поза, ожидание точного момента для прыжка на сцену?
Нет, чувствовали, но привычно трусливо не верили своим глазам. Ведь ни в рупор с площади, ни с моста – значит не страшно и неинтересно и вообще обойдётся. И декларация прав свободы и независимости, тихо прошелестев в однокомнатной квартире на окраине Москвы, не была воспринята всерьёз.
«К Свободе и к Царствию Небесному не прийти; к Ним уходят, покидая родину и не оглядываясь…»
 Ты никогда не был любителем времяпровождения как забытья. Думаю, слова о том, что должен художник, – суть поверхность и появились значительно позже интуитивно принятого решения не только единственно верного, но и единственно возможного в твоем случае. Кто знал, что твой хлеб – концентрат и квинтэссенция? Кто знал, что воздух настоящего для тебя слишком разрежён и безобразно компромиссен? Кто знал, что мощь, данная тебе, исчерпана может быть лишь нечеловеческим грузом и страшным вызовом, понуждающим, «между собой и бывшим засмолив дыру», подчинить себя дисциплине одиночества, начав борьбу–поединок, где единомышленников нет?
КОНСТАНТА… Это слово красной нитью прошило всю твою жизнь. Может, поэтому ты стал художником, ведь живопись – картина как жанр – не имеет развития во времени.
Всегдашние твои слова о необходимости поиска… но главное – это сохранить находку, не отдать, не потерять, чего бы это ни стоило.
Константа – единственное, что можно противопоставить времени, что должен обнаружить и сохранить в себе человек вопреки всему.
Может – это чувство, что в каждой точке отписанного тебе пространства был именно ты сам?
Может – это для того, чтобы быть опознанным там, наверху?
Может – это истинное «я», свободное от всех переменных?
«Я не могу сочинить картину, я должен увидеть». Бесконечно вглядываться, до посинения, до ступора, до оторопи вглядываться в этот мир, в фотографию, в собственный набросок… «Напрягаю мозги не для того, чтобы придумать, чтобы увидеть ясно…». Может быть, это «увидеть» означало вспомнить и опознать? В глубине зазеркалья, уловить вдруг мелькнувшую неизменную?
 Ты был чужаком. Там, глубоко внутри, мир визионера, однажды осознав себя, в чувстве своей правоты не мог самоумалиться, – но кому довериться, кому заявить о чердаке, который существует? Только холстам как зеркалам, как верстовым столбам по дороге самоопределения, где в одиноком шествии даны тебе были в поводыри и спутники: рыцарь в потёртом камзоле, молодой сквайр, не расстающийся с ореховой дудочкой, монах с капелланом и много-много-много… Все те, скованные одной цепью, уплотнённые и отшлифованные кто вымыслом, а кто временем, не способным их разрушить…
Что гнало тебя вперёд –долг!
Что оставил ты за собой – мост!
 Кто пойдет по нему следующим?
«Что я сейчас делаю? Для чего карандаш в руке? Зачем заключаю написанное в бутыль непрозрачного стекла? Подумать о том, что прежде, чем станут, держа в руках, читать содержимое, бутыль необходимо разглядеть в волнах. Море для подобных посланий слишком бурное и глубокое. Случайность исключена, и послание достанется именно тому, кто специально отправится на его поиски. Какой это должен быть круглый дурак в век разума! Чем наградить его? Единственной наградой ему могла бы стать моя просьба о помощи. Но не помощи прошу я, для помощи слишком поздно, а…»

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

*

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>

Это не спам.
сделано dimoning.ru